Глаз народа

Комедия-балет Сергея Арцибашева

В сознании театралов режиссерское творчество Сергея Арцибашева, нынешнего художественного руководителя Театра имени Маяковского, давно разделилось на «раннее» и «позднее». Некогда молодого режиссера, в пору Театра на Таганке, а потом и на Покровке, привлекали острая и современная отечественная драматургия, синтез психологии и метафоричности, камерная атмосфера, изначально отторгающая коммерческий посыл. «Поздний» Арцибашев волею обстоятельств был вынужден отчасти сменить жанр и порой виртуозно прогибаться перед публикой, способной пополнить театральную кассу. Типичный пример — его спектакли в Театре сатиры.

Приход на пост худрука Маяковки не означал для Арцибашева немедленного удовлетворения собственных режиссерских амбиций. Предъявив свою визитную карточку в виде гоголевской «Женитьбы», Арцибашев далее озаботился скорее делами труппы и той же кассы. Что для театрального руководителя в общем-то нормально. Правда, как режиссер сполна ощутил критические уколы по поводу коммерциализации, собственной и вверенного ему театра. Не избежали этой участи даже «Карамазовы», не говоря уж о ряде переводных комедий для народного развлечения. 

В своем недавнем интервью «Культуре» режиссер сказал, что все же постарается вернуть на время утраченные позиции. Оказалось, что это достаточно проблематично, хотя в его новой постановке «Любовь глазами сыщика» этот посыл все же можно угадать.

Питер Шеффер, автор знаменитого «Амадея», отнюдь не чурается драматургии развлекательного толка. Но, к счастью, он все же не чета Камолетти или Рэю Куни. И предлагает не только чехарду комических ситуаций, но и некие размышления на темы человеческих взаимоотношений. Иногда, правда, упивается собственным многословием, которое уже готово впасть в грех нудноватой дидактики. В пьесе с оригинальным названием «Глаз народа», трансформировавшемся в спектакле Маяковки в «Любовь глазами сыщика», словесные потоки столь полноводны, что порой в них тонет собственно действие. 

К этой умной, но все же типично бродвейской пьесе Сергей Арцибашев решил зайти со стороны Покровки, сделав крюк в сторону Театральной площади с ее Большим театром. Попутно подхватив у Мольера жанровое определение «комедия-балет». Но те, которые ожидали феерического зрелища со всяческими комедийными постановочными эффектами, жестоко обманулись. Их тут просто нет — всех этих набивших оскомину антрепризно-развлекательных песен, плясок, задранных юбок или спущенных штанов. Актеры же, повинуясь режиссерским заданиям, в меру сил, способностей и собственного послушания пытаются играть комедийную, но все же психологическую историю. Конечно, порой садясь между двух стульев, как это поневоле получилось и у режиссера.

Но, право же, при всех издержках подобной позиции она вызывает больше уважения, чем если бы Арцибашев честно и грамотно по-прежнему увеселял VIP-партер и примкнувшие к нему демократические ярусы. Другое дело, что актеры любимого Арцибашевым средне-молодого поколения сбежались на это представление, кажется, из разных спектаклей. Даниила Спиваковского (Кристофоро), с энтузиазмом впрыгнувшего в амплуа эксцентричного комика, теперь из него и палкой не выгонишь. А зачем, коль все его виртуозные ужимки, прыжки и гримасы вызывают у публики взрыв восторга? Когда же он невзначай про них забывает, тут же понимаешь: а актер-то хороший, разноплановый. Виктору Запорожскому (Сэдли) отдана львиная доля «психологии», с которой он вполне профессионально справляется. А вот Дарья Повереннова (Белинда) на юный клон Элизы Дулиттл явно не тянет. Какие уж тут свежесть и непосредственность — сама кого хочешь научит псевдосветскому лоску, да и жизненный опыт явно зашкаливает за предложенные автором 20 лет.

Что же касается балета, то здесь он задействован не в переносно-пластическом, но в самом прямом смысле. Убрав всяческие эффекты, Арцибашев, вероятно, все же затосковал по каким-то визуально-эмоциональным моментам, да и сочинил классические хореографические интермедии. Не сам, конечно, сочинил, а привлек солистов балета Большого театра Сергея Филина и Анну Антоничеву с готовыми фрагментами из «Ромео и Джульетты» или «Жизели». Соответственно, и звучные симфонические вкрапления великой музыки забавно контрастируют с легкомысленными англоязычными шлягерами из «драматической части» действия. 

По логике вещей, этот контраст вообще должен был стать глобальным. Между необязательным человеческим словоблудием и высоким молчанием подлинного чувства. Между ужимками бренного тела и эмоциональной пластикой души. Ну и так далее. Но эта предполагаемая глобальность обернулась банальностью. Сложив два и два, Арцибашев вновь получил четыре, а, вероятно, хотелось бы пять. Вот и стал балет, которому к тому же не хватало «воздуха» даже в максимально расширенном пространстве театральной сцены, всего лишь иллюстрацией к драматическим страницам. Да что там иллюстрацией, всего-то вставными номерами, после которых заблудившиеся балетоманы начинали кричать «браво!» и «бис!». Не хватало только хорошо поставленных выходов на поклоны.

Премьерная публика, как ей и положено, пришла в экстаз. Так что, нужно думать, проблемы с кассой у Театра имени Маяковского давно уже успешно решены. Осталось подняться с пола и попробовать усидеть на другом стуле. Глядишь, и былой серьезный интерес к театру тоже вернется.