«Короли танца» приехали в Москву
Программа, состоящая из трех частей — одноактовка Кристофера Уилдона For Four, сделанная специально для этого проекта, сочиненный в 1963 году Флемингом Флиндтом и заново поставленный «Урок» и четыре сольных номера (по одному на каждого «короля»), — впервые была показана полтора года назад в Калифорнии, затем в Нью-Йорке. Четыре танцовщика, входящих в первую десятку мира, впервые появились на сцене вместе. Анхель Корейя и Итан Стифел из American Ballet Theatre, датчанин Йохан Кобборг, ныне работающий в английском Королевском балете, и Николай Цискаридзе, представляющий на вершинах балетного мира наше отечество. В минувшее воскресенье вся компания собралась на Новой сцене Большого театра — «Короли танца» приехали в Москву. Они будут танцевать там еще сегодня и завтра, затем их ждут Петербург и Пермь.Московский спектакль несколько отличался от нью-йоркского — составом исполнителей. Все знают, что балет — искусство травмоопасное, и в этот раз про это забыть не удалось. За неделю до выступления получил травму Йохан Кобборг; отменив свои спектакли в «Ковент-Гарден», в Москву он все-таки приехал, но сократил количество выходов на сцену. Он появляется в отделении «миниатюр», сегодня должен станцевать главную роль в «Уроке», а в балете For Four его срочно заменил премьер Большого Дмитрий Гуданов. Кроме того, если в Штатах роль сумасшедшего учителя, придушившего слишком бойкую ученицу, последовательно исполняли Корейя, Цискаридзе и Кобборг, то в российской столице к ним прибавился Сергей Филин. В результате в первый день московского показа вместо четырех королей на сцене оказалось шесть.
Начало концерта было несколько утомительным — перед появлением артистов на сцене показали довольно длинный документальный фильм о проекте. Такие вещи (с босоногими юношами, бродящими по кромке океана, рассуждениями о том, что важнее в профессии — работоспособность или везение, и кусками репетиций) с удовольствием можно посмотреть дома на диване; это явный бонус-трек, и предшествовать живым танцам ему как-то странно. Затем экран был убран, пришел черед For Four — и тут законное раздражение было смыто негромкой хореографией Уилдона, вязью его па. В балете, сделанном на музыку Шуберта («Смерть и дева»), сочиненном на год раньше, чем прошлосезонные Misericordes в Большом, хореограф как будто готовится к этим самым своим вариациям на гамлетовские темы. Та же молитвенная, соборная, замковая полутьма, выходящие из нее силуэты. Та же плавающая, гнутая пластика — сомнение в каждом движении. И дрожащее напряжение меж артистами — у каждого вроде бы своя партия, они никак не касаются друг друга, но каждый обозначает свою территорию и ревностно ее оберегает. Борьба за власть и защита своей власти — самый подходящий сюжет для проекта, называющегося «Короли танца».
Затем «Урок»; Флиндт поставил этот балет в 1963 году для датского телевидения и затем возобновлял множество раз в разных труппах. (В 1998 году балет однажды уже был показан Большим театром, но в репертуар тогда не вошел; сейчас же, после того как «Короли танца» закончатся, эта одноактовка останется в афише Большого.) Сюжет взят из пьесы Ионеско: к учителю на дом приходит ученица, в конце занятия учитель ученицу убивает. У Ионеско девица хотела научиться сразу всему на свете, и разговор прыгал с математики на литературу; Флиндт сделал просто урок балетным уроком.
Зеркала, балетный станок, фортепиано. Сухая ведьма-аккомпаниаторша (Илзе Лиепа слишком утрировала ее движения), радостная неофитка (Светлана Лунькина, скорее вспоминающая свою учительницу Екатерину Максимову в «Пигмалионе», чем изображающая затравленную героиню Флиндта), выглядывающий из-за двери психопат-учитель (Сергей Филин). История, прочерченная в спектакле неумолимо и ясно, воспроизведена артистами внятно и старательно, но… Но какой из Сергея Филина маньяк?
Умный, веселый, обаятельный танцовщик, человек практичный и современный, Филин совершенно лишен тайны, никакие черти не водятся в этой ясной воде. И странная история — то ли хроника душевного заболевания, то ли притча о том, чем приходится платить за балетную карьеру (не девушке платить — учителю), — ему чужда и непонятна. Попадись ему такая самодовольная и бессмысленная ученица, он не стал бы заморачиваться вопросом о том, имеют ли право бездарные девицы надевать пуанты, а посмотрел бы на нее внимательнее и нашел массу других, не артистических достоинств. «Урок» заканчивается смертью и утверждает во вполне иронической форме, что за искусство только смертью и полагается платить. Этот вид расчетов не для Филина (к счастью, разумеется). Те, кто такую валюту принимает, — Кобборг и Цискаридзе — будут танцевать сегодня и завтра.
Оба последних о том же самом говорят и в концертном отделении — фавн Кобборга в «Послеполуденном отдыхе фавна» (версия Тима Раштона) тоскует не по нимфе, а по лучу прожектора, в котором оказывается, по свету сцены. Цискаридзе в «Кармен. Соло» Ролана Пети рассказывает об актере, изображающем тореадора, Хозе и саму Кармен и заигрывающемся так, что сам себя убивает. (Впервые этот монобалет танцовщик в России показывал полтора года назад на Мариинском фестивале.) А два славных американца, Итан Стифел и Анхель Корейя, разбавляют трагические соображения о судьбах искусства двумя джазовыми монологами, утверждая, что за океаном совершенно необязательно гибнуть на сцене всерьез, чтобы стать Королем.