Переход к авангарду возможен только при наличии классической базы

После невероятных событий, пожаров, реконструкции открылся Московский академический музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Чуть раньше в труппу пришел новый руководитель балета — выдающийся танцовщик, замечательный балетмейстер, народный артист СССР Михаил Лавровский. Он сегодня у нас в студии. 

 — Михаил Леонидович, я первым делом хочу вас запоздало поздравить с вашим 65-летием. Ваш юбилей проходил в здании СТД, в замечательном зале. Но у меня сразу возник вопрос: а почему не в Большом театре?

ЛАВРОВСКИЙ: Я делал свое 60-летие в Большом театре. Потом, 100-летие мое отца тоже праздновалось в Большом театре. Театр Станиславского — замечательный, но я там, так сказать, всего два дня и влезать сразу и делать свой юбилей — неудобно. Большой не предложил. Мне предложил СТД сделать мой вечер, и я согласился, а уже потом меня поздравил Большой театр.

 — В Москве размножаются оперные театры — «Новая опера» «Геликон-опера». А балетные театры как были, так и остаются — Большой театр и Немировича-Данченко. Как вам кажется, должна ли быть балетная политика Большого театра и театра Немировича-Данченко принципиально разной?

ЛАВРОВСКИЙ: Мне кажется, нет. Конечно, каждый театр имеет свое лицо, свой репертуар, свой аромат. Но мы давно отошли от прикладного балетного искусства. Мы стали настоящей драмой — это театры без языкового барьера. Когда ставятся по-настоящему мощные по своей силе спектакли — Гюго, Шекспир, Пушкин, — тогда это, действительно, спектакль Ленинграда, Москвы или Большого театра. Тут не может быть разницы никакой. А нюансы — да, конечно. У Станиславского — свои нюансы, у Большого — свои. Но, в общем, все делают большое искусство.

 — А когда последний раз вы как зритель видели мощный балетный спектакль?

ЛАВРОВСКИЙ: Только вместе с Лиепой и с Васильевым.

 — С каким Лиепой?

ЛАВРОВСКИЙ: Марисом.

 — Ну, это было, сколько лет назад?

ЛАВРОВСКИЙ: Ну, лет сорок.

 — То есть за 40 лет, на ваш взгляд, больше не было ни одного мощного балета?

ЛАВРОВСКИЙ: Нет, были хорошие. Просто я не хочу выглядеть брюзгой. У нас есть замечательные артисты. Очень люблю, кстати, Переторкина, Медведев — замечательный, Цискаридзе — наша звезда, конечно. Замечательные артисты.

 — Но лучший балетный спектакль вы видели 40 лет назад?

ЛАВРОВСКИЙ: Понимаете в чем дело, каждый театр имеет свое лицо. Что он представляет? Вы идете, допустим, в «Мулен Руж» — вы смотрите одно, «Гранд-Опера» — другое, «Ковент-Гарден» — третье. Большой театр, мне кажется, это Лиепа и Васильев. Это Максимова, Плисецкая, Стручкова — вот это Большой театр.

 — Это значит, что 40 лет Большой театр не может подняться до своего уровня?

ЛАВРОВСКИЙ: Мне кажется, после Юрия Николаевича, он подняться не может до своего уровня. Это мое мнение. 

 — А что вам больше всего тогда не нравится в тех балетах, которые ставятся после Григоровича? Чего в них не хватает?

ЛАВРОВСКИЙ: Вы знаете что, мне все нравится. Просто когда я в 1972 году в Париже получал премию Нежинского за балет «Жизель», на Елисейских полях замечательный шел спектакль — прекрасный, остроумный, сделанный блистательно, режиссерский. И два больших спектакля шли в «Гранд-Опера» — опера и балет — плохие, скучные, тяжелые. А спектакль потрясающий, он шел не в «Гранд-Опера», он был в так называемом бульварном театре.

 — Если попросту говорить то, вам кажется, что, например, спектакли Ратманского — это не спектакли Большого театра?

ЛАВРОВСКИЙ: Нет, они могут быть. Ратманский — человек очень талантливый. Они могут быть, но при наличии полного сохранения настоящей классики. Классики — Петипа, Горский, Иванов и, конечно, драм-балет Юрия Николаевича Григоровича — это вершина режиссуры и хореографии, мне так кажется. Мы не можем терять себя. Если в оперном театре не будут петь по-настоящему и исполняться танцевальные движения — театр исчезнет. Этого нельзя делать. Потому что когда люди теряют свою профессию, потом вернуть ее очень трудно.

 — Сезон в обновленном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко открылся постановкой Виноградова «Золушка». Это классическая постановка или авангардная?

ЛАВРОВСКИЙ: Виноградов очень талантливый человек, классик. Он ставил «Золушку» давно. А это редакцию я не видел. Но это классический спектакль, без порнографии ( что сейчас очень модно), это интересно.

 — Как вам кажется, какое должно быть соотношение классики и авангарда в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко.

ЛАВРОВСКИЙ: Может быть все новое, но фундамент мы свой терять не должны. Мы должны лучше всех петь — Леонкавалло, Чайковский, Пуччини, и лучше всех танцевать — Мингус, Хачатурян, Чайковский. При наличии этой базы, пожалуйста, делайте новые спектакли.

 — В этом театре есть ли танцовщики, которые могут танцевать все, что вы сказали?

ЛАВРОВСКИЙ: Конечно, танцовщики и балерины — потрясающие. 

 — То есть вас состояние труппы этого театра удовлетворяет?

ЛАВРОВСКИЙ: Труппа замечательная, просто она без танцев не может. Если без конца делать топатушки, то они разучатся танцевать. Они должны танцевать классику.