«На этом пиру можно заработать несварение»

Лондонские критики о гастролях Большого театра

Гастроли «Большого балета» в Лондоне подошли к середине. Уже показаны главные классические блокбастеры — «Корсар» и «Баядерка». Обильные отзывы британских коллег изучила ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.

«Большой балет» — беспрецедентный случай — проводит в Лондоне второй летний сезон подряд. Престарелая чета импресарио — Виктор и Лилиан Хоххаузер, впервые показавшие Большой Лондону еще в 1956 году,- настояла на повторных гастролях после громкого прошлогоднего успеха. Театр согласился, несмотря на то что главная столичная площадка — королевский «Ковент-Гарден» — в этом августе оказалась занята (там бесперебойно репетируют «Кольцо нибелунгов» сами англичане) и танцевать предстояло в не таком уж престижном «Колизее», в котором мест куда больше, а вот сцена — явно мала для многолюдных спектаклей Большого.

Тем не менее москвичи начали именно с блокбастеров — на открытии был показан свежий «Корсар» (о московской премьере Ъ писал в номере от 23 июня), следом шла «Баядерка» — в версии Юрия Григоровича пятнадцатилетней давности. Оба балета на премьерных показах танцевала главная государственная балерина Светлана Захарова, незадолго до гастролей увенчанная одноименной премией и только что подтвердившая свое державное значение вступлением в ряды единороссов. Сразу после Лондона приме предстоят партийные гастроли в Саратов, где народная артистка будет баллотироваться в Госдуму вторым номером списка.

Лондонским критикам, вообще-то любящим такие детали, эти повороты в жизни звезды остались неведомы — они сосредоточились на ногах, руках и душе балерины. Конечности, по обыкновению, были выше всяких похвал — суммарные оды их совершенству, а также гибкости стана и красоте стопы могли бы заполнить целую полосу. Что касается душевных (то есть актерских) качеств балерины, то тут мнения раздвоились: одни нашли, что в этом году звезда выглядела живее и даже отличалась «душевной наполненностью», другие полагали, что она слишком соответствует роли «гвоздя программы», чтобы плениться ее персонажами. Женщины-критики судили строже — чего стоит одна реплика Сары Кромптон из «Телеграфа» о захаровской Никии: «Она реагирует на притязания брамина с раздражением красотки, только что сломавшей ноготь».

Корсара Дениса Матвиенко хвалили дружно, но как-то вскользь, одной-двумя фразами. А вот Николай Цискаридзе в роли Солора вдохновлял на целые абзацы. Причем опять-таки согласия в оценках не было. Все отдавали должное его технике. Но если поклонники артиста замечали «прыжок парящий, как у газели», «элегантный стиль» и «вращение, обороты которого не успеваешь сосчитать», противники романтического красавца выдвигали обвинения в ненатуральности актерской игры, в самолюбовании и в равнодушии к партнершам. Люк Дженнингс из «Обсервер» зашел за пределы, отведенные российской критике, назвав его Солора «самым женственным из всех гетеросексуальных героев, которых я когда-либо видел».

Кордебалет удостоился высочайших похвал. Единственную ложку дегтя вылил строгий Аластер Маколей из «Нью-Йорк таймс», написав, что в «Тенях» артистки «имели разное представление о том, куда должна идти рука, куда направить взгляд и как должна работать спина». Его коллеги возражали, что выучены все прекрасно, что «теперь Москва задает тон и правит бал» там, где раньше безраздельно царила Мариинка, и что самая последняя девушка в кордебалете танцует так, будто верит — это и есть цель всей ее жизни. Солистов хвалили практически безоговорочно: и вторую балерину «Баядерки» — Марию Александрову, и вторую балерину «Корсара» — Екатерину Шипулину, и многих других, называя поименно и одаряя красочными эпитетами. Однако главными персонажами рецензий стали 20-летняя Наталья Осипова и 18-летний Иван Васильев, которым в дебютных спектаклях были отведены лишь второстепенные роли. «Вундеркиндов Большого» обсуждали со страстью, со знанием дела, не жалея драгоценных строк: оценивали перспективы юного танцовщика с учетом его «неклассического» телосложения и дотошно анализировали уникальный прыжок и взрывчатый стиль танца молодой балерины, находя в нем «импульсивную энергию неблагородного качества». И все поголовно предвкушали грядущий «Дон Кихот», в котором «летающие дети» станцуют ведущие партии. 

Что же касается самих балетов, то Алексей Ратманский со своим отреставрированным «Корсаром» безоговорочно победил Юрия Григоровича с его «Баядеркой». Последний балет упрекали за «обветшалые декорации», за скомканность финала (бутафорское землетрясение и впрямь выглядит протезом на полнокровном теле балета), за злоупотребление советским атлетичным стилем и даже — за детей-«арапчат», которых рекомендовали срочно выкинуть (некоторые из политкорректности, другие — по эстетическим соображениям).

За недостатки же «Корсара» (к числу которых отнесли его длительность, китчевость, обилие перипетий и одновременно статичность сюжета) отвечал исключительно Мариус Петипа. «Безрассудная роскошь» русского имперского балета английских критиков явно поставила в тупик: придавленные обилием отлично исполненных танцев и визуальным богатством постановки, они почти обиделись. Отметив, что здесь «столько потрясающих ингредиентов, что на этом пиру можно заработать несварение желудка», Дэвид Дуггл из «Санди таймс» вынужден был признать: «Мы привыкли к гораздо менее протяженным спектаклям, чем публика времен царизма».